Тень
-Вот и добавка! — сказал Егор, ставя на стол поднос с бокалами.
Все разобрали пиво.
-Спасибо, бро. Это реальный флекс! — сказал Дамир, парень двадцати пяти лет с косичкой.
-Без проблем, — Егор сделал паузу, размышляя над тем, что ему сказали, но не смог уловить смысл, — бро.
Что может быть лучше, чем в пятницу вечером сидеть с людьми, которых недолюбливаешь, в захолустном баре со скамейками вместо стульев и кучей плакатов рок-групп, которые никто никогда не слышал? Что угодно! Но Егор считал иначе. Вернее убеждал себя, что считает иначе.
Он сел — скамейка захрустела. Его молодая коллега, которая сидела рядом, посмотрела так, будто перед ней был старый уродливый слон, существующий еще с эпохи динозавров. Егор заметил взгляд, но трактовал неверно, он подмигнул, мысленно говоря: «Да, во мне девяносто килограмм, и это совсем не жир, детка».
Девушка отвернулась.
Разрыв между двадцатью двумя годами и тридцатью двумя огромен… или её не привлекал исключительно Егор. Чужая душа словно кроличья нора: там можно найти как зайца, так и змею.
Дамир поднял бокал:
-Ну что ж, друзья, тяжелая рабочая неделя позади, и…, — в полумраке бара, за дальним столиком, возникла какая-то тень, а затем исчезла… или Егору просто показалось — … сегодня большой праздник. Выпьем же за первую пятницу на неделе!
Все засмеялись и приступили к пиву.
-Эй, с тобой всё в порядке? — спросил Женя, невысокий худощавый парень и по совместительству программист-стажер в их фирме.
Кто-то сказал бы, что в двадцать девять быть джуном поздновато, а время стажировок вообще должно быть давно позади, Женя бы с этим согласился, но что делать, если только в этом вашем IT крутятся деньги? Всяко лучше, чем охранником в Яблоке. Власти, конечно, поменьше, зато хоть какие-то перспективы.
-Ты это видел? — Егор указал пальцем в сторону угла.
-Что, плакат с теми разукрашенными мужиками или уродливое зеркало?
-Да нет же, там будто что-то или что-то сидело, а потом исчезло.
Женя призадумался.
-Прям исчезло?
-Ну, — Егор опустил взгляд, понимая, что говорит какой-то бред, — просто показалось.
-Значит смотри, сейчас там null людей, а ты говоришь, что было NaN, — Женя рассмеялся.
-Что?
-Ох уж эти логисты! Смотри, сейчас там ноль людей, а ты говоришь, что там кто-то был, а потом исчез. Значит что?
Егор не ответил. Он взял своё пиво и сделал глоток: «Как его вообще кто-то терпит?».
— Значит это был не человек, а значит он не подходит под число людей, значит не номер.
Егор отхлебнул пива: «То ли из него плохой программист, то ли я чего-то не понимаю». Он оглянулся, все воодушевленно болтали. «Косичка» уже приобнимал за талию сидящую между ним и Ильей коллегу. «Окей, пофиг. Лучше, чем за этим наблюдать» — подумал Егор и заговорил:
-Как же не номер? Он же был! Сколько его было – неважно. Один или несколько, всё равно ведь номер.
-Но ведь не человек же? Вот смотри, исходя из текущих тенденций в современной парадигме действующего положения, которое мы недавно обсуждали на митинге после хакатона, я могу заявить, что…
Егор пробежался взглядом по бару. Людей почти не было, а ведь вечер пятницы! Хотя кто пойдёт в такую помойку? Нельзя доверять «школьникам» такие важные вещи, как выбор места, где будешь бухать. Он посмотрел на «Косичку», который был уж слишком близко к Кате, пожал плечами, и встал.
Рядом проходил официант. Мужчина схватил его за локоть, от чего официант вздрогнул.
-Сколько с меня?
-Я могу сейчас принести счёт…
-Хорошо.
Егор посмотрел на Женю, который до сих пор не прекратил говорить, игнорируя тот факт, что его не слушают, достал из кошелька пятьсот рублей и положил на стол.
Должно хватить.
Лучше переплатить, чем провести тут еще десять минут:
-Я ушёл.
Донеслось слабое «угу», но всем на самом деле было плевать. Коллеги собираются после работы ради конкретных людей с определенными целями, но до некоторой дозы алкоголя делают вид, будто им интересны все.
На улице уже горели белые фонари. Неприятный свет. Он кажется одновременно слишком ярким для глаз, но недостаточно ярким, чтобы освещать улицы. Он искажает расстояние и размеры объектов, заполняя улицы мрачными тенями. Всё вокруг становится чужим, неправильным, инопланетным. Не зря этот свет называют мунлайт.
Егор остановился вверху лестницы и взглянул вниз, туда, где был бар. На секунду ему захотелось вернуться. Всё же это лучше, чем идти в пустую квартиру, где никто не ждёт, кроме грязной посуды в раковине. Он поднял голову и посмотрел на небо. Звёзд не было, их уже давно нет в Симферополе. Редкими днями можно увидеть отдельные точки, но в остальном вокруг стало слишком светло, чтобы что-то заметить наверху.
Егор никогда не курил, даже когда из-за травмы бросил футбол, а вердикт врача был однозначный — никакого спорта, его не потянуло к рюмке или табаку, но сейчас ему очень захотелось сделать хотя бы одну затяжку. В фильмах героям это всегда помогает прояснить мысли.
Он сделал шаг, затем еще один, постепенно входя во вкус. Ноги против воли несли к остановке, хотя сознание будто протестовало, говоря: «Зачем? Какой в этом смысл?».
В сотнях горящих окон жили другие люди, кто-то более скромно, кто-то богаче, но у всех есть семьи. Их кто-то ждёт дома.
-Почему всё так паршиво? — вслух сказал мужчина и вздрогнул.
Дело было не в голосе, нет, он только сейчас по-настоящему осознал окружающий мир, вынырнул из пелены мыслей и ощутил себя здесь и сейчас. Это здесь и сейчас ему не нравилось.
Обычная улица, обычные панельки, его одногодки и пустая дорога. Сейчас такое редкость, но еще десять лет назад людей было меньше, и пустая дорога тоже выглядела обычным делом.
Резкий шум заставил мужчину вздрогнуть. Сердце забилось быстрее. Взгляд начал судорожно бегать по сторонам, пока не остановился на копошащем в мусоре котёнке.
-Привет, малыш, — голос вышел хриплым и чужим.
Котёнка мужчина ни капли не заинтересовал, он даже ухом не повёл, продолжая заниматься своими кошачьим делами. Впрочем, котёнок Илью тоже перестал интересовать. По затылку, а оттуда вниз по шее пробежала дрожь, словно после удара пьезоэлементом от зажигалки. Волосы встали дыбом, а обоняние принесло неприятный запах чего-то сладкого и влажного.
Мужчина резко развернулся.
Боковым зрением он увидел урну: «Может звук был оттуда». Он осмотрел улицу, ничего интересного, кроме тёмных окон здания ВодаКрыма. Что-то в них казалось странным.
Отражение?
Он присмотрелся и помахал себе рукой. Отражение помахало в ответ, но как-то неправильно. Будто медленнее, чем нужно.
-Что? — вслух сказал мужчина и посмотрел на руку.
Он тоже махал медленнее, чем ему казалось.
-Алкоголь, точно ведь. Никак не привыкну.
Первый раз Егор попробовал пиво в пятнадцать. Они после школы с пацанами зашли в ближайший ларёк, купили первое попавшееся и быстро раздавили на троих в ближайших кустах. Времена тогда были другие и паспорт никто не спрашивал. Все просто пытались выжить, порой и ценой жизни или здоровья других людей. Друзья начали себя вести странно, а у самого Ильи закружилась голова. Опыт был неудачным, но не последним. Хоть алкоголь Егор и не любил, всё равно раз в месяц-два выпивал с друзьями, чтобы «не отбиваться от коллектива».
Он вышел на остановку и увидел толпу. Это значило одно из двух: либо маршруток давно не было, либо нужная была недавно и больше её не будет.
«Доехать в 21:39 до Маршала Жукова? Какие мои шансы дождаться пятнадцатой и сорок первой маршрутки?»
Спустя двадцать минут он пришёл к выводу, что шансы близятся к нулю, и вызвал такси.
В последнее время цены взлетели до небес, а качество упало на дно. В приложениях появилась специальная кнопка «увеличить стоимость», а водители теперь могут часами игнорировать заказы, пока эту кнопку не нажмут удобное для них количество раз.
— К вам приедет синий седан, — сказало приложение.
-Я буду на белой Весте, — сказал позвонивший таксист, — Седан в ремонте.
-Не важно, — сказал Егор. Ему действительно было безразлично.
Он уселся в салон, и водитель начал рассказывать стандартные истории, которым, кажется, учат в тайной школе таксистов, иначе как объяснить, что они все похожи независимо от города?
-Мы можем поехать молча? – сказал Егор, разглядывая мелькающие за домом деревья и дома.
Водитель резко развернулся, посмотрел на мужчину, но ничего, ничего не ответив, снова уставился на дорогу. Егор не врал сам себе, когда шутил про девяносто килограмм мышц. Конечно, далеко не всё из этого мышцы, спорт уже больше пяти лет как позади, но мышц всё еще больше, чем жира, да и рост в сто восемьдесят четыре сантиметра никуда не делся.
Илье хотелось домой. Даже не столько домой, сколько подальше отсюда. Попасть в место, где он будет чувствовать себя в безопасности.
Мир за окном пугал, но причины были непонятны.
Это ужасало еще больше.
***
-C вас четыреста семьдесят рублей.
«Сколько?» — подумал Егор, но спорить не стал. Его удивили не сами цифры, их он видел сразу в приложении, когда заказывал такси, его удивляло откуда они берутся. Ехать всего двадцать минут (по пустой дороге быстрее), километров десять, не больше.
-Держи, — он протянул купюру в пятьсот рублей.
-Сдачи не будет, — спокойно сказал таксист, укладывая деньги в бардачок.
-Что значит не будет?!
Таксист резко повернулся, неосознанно сжимая кулаки.
— Тебе доступнее объяснить? Это значит, что… — его лицо внезапно побелело, будто из него мгновенно выкачали кровь, заменив на раствор мела, — это значит, что сейчас поищу. Простите, пожалуйста.
Что-то в Илье напугало водителя. Если бы его спросили, что это было, он бы не смог ответить, но всё, чего ему сейчас хотелось, чтобы этот человек быстрее вышел из машины.
-Держите, вот ваши сто рублей.
-Но вы должны были мне всего тридцать.
-Нет-нет, я должен был вам сто. Приложение проглючило, сегодня акция и вообще мне уже пора.
-Но…
-Нет-нет, берите и уходите.
Егор вышел, стараясь аккуратно закрыть дверь. Не вышло. Стресс давал о себе знать. Дверь закрылась с хлопком.
Таксист не обратил на это внимания, он резко развернул машину, со всей силы вжал педаль газа и уехал настолько быстро, насколько вообще возможно ехать по разбитой дороге.
«Ненормальный какой-то» — подумал Егор.
Он оглядел двор: мигающий фонарь, старая отваливающаяся штукатурка на здании советской постройки, которое никогда не видело ремонта, и хаотично разбросанный мелкий мусор.
-Дом, милый дом.
Пустую улицу заполнил писк домофона, извещающий о том, что он открыл дверь, и хлопок двери со старым доводчиком.
****
Ключ удалось вставить в замок с первого раза, прямо под шаг. «Ничего себе, какое чудо» — удивился Егор. В мире есть список вещей, которые не удаётся сделать правильно с первого раза: вставить флешку в компьютер, оповестить о том, что ты в туалете, когда выключают свет и, конечно, открыть замок в квартиру, когда хочется оказаться там как можно быстрее.
Он щелкнул выключателем и тусклый оранжевый свет залил прихожую.
-Всегда ненавидел эту лампочку! — рука против воли потянулась к выключателю, но он остановился, — ну уж нет, я не позволю глупым эмоциям собой управлять.
Он отдёрнул руку и наклонился, чтобы развязать обувь. Шнурки не слушались, норовя спутаться в плотный узел.
-Да и пошли вы!
Егор надавил носком на пятку кроссовка и вытянул ногу, затем повторил это со вторым.
«Один ноль, засранцы, не с тем связались!» — думал он, шагая в ванную, но на половине дороги остановился и снова посмотрел на лампочку.
-Почему? У нас ведь всё было хорошо…
Реальная комната растворилась, уступая место версии из воспоминаний. Ноябрьский мрак за окном сменился солнечным днём августа.
-Егорчик! — звонко закричала девушка среднего роста с волосами цвета чернил.
-А? — откликнулся к кухни Егор.
-Подойди, пожалуйста.
-Я куфшфаю.
-Еда никуда не убежит! — недовольно сказала она.
Егор же никакого недовольства не заметил:
-Там что-то важное?
-Очень.
-Хорошо, иду, — он неспешно встал.
-Давай быстрее!
Егор ускорился, зашел в коридор и увидел женщину двадцати восьми лет, стоящую в коридоре с лицом выражающим одновременно возбуждение и недовольство. Руки были скрещены, но лёгкая улыбка намекала, что не всё так страшно. Она едва не подпрыгнула при виде мужчины:
-Смотри, — она щёлкнула выключателем и пристально уставилась на Илью.
Несколько секунд он пытался понять, что от него хотят, но не осилил задачу.
-Смотрю, — он попытался скрыть растерянность за «шуткой».
-И?
-А?
-Б!
Егор начал злиться.
-Я же обедал, чего ты от меня хочешь? — за четыре года отношений романтика порастаяла и подобные игры уже не всегда казались милыми. Мужчина хотел хоть иногда получать прямые ответы, вместо новых неопределённых намёков.
-Неужели ты не замечаешь?
-Оль, что я должен заметить? Ты можешь нормально сказать?
Ему хотелось уйти. Гречка с фрикадельками в соусе сама себя не съест!
-Свет! — она неосознанно топнула ножкой.
Не каждый считает сороковой размер аккуратной женской ножкой, тем более, когда он так непропорционален росту, но Илью всё устраивало. Стандарты его слабо волновали, если речь заходила о человеке, которого он любит.
-Я твой свет? Ты мой свет? — он попытался улыбнутся, — мы свет друг для друга?
-Дурак, — она смягчилась, но всё еще хмурила брови, намекая на недовольство. — Лампочку новую купила, как тебе?
-А! Ну, симпатично, но… не слишком ли она тусклая?
Ольга подняла голову и прищурилась:
-Вроде нет. Да и зачем нам в коридоре яркая лампочка?
-Наверное ни за чем. Я пойду?
-Ой, иди давай, — в голосе читалось недовольство.
Егор вернулся на кухню, взял в руки вилку, наколол фрикадельку и остановился с ней прямо перед открытым ртом: «Что, блин, я опять сделал не так? Ну лампочка новая, и что?», он закинул фрикадельку в рот: «Да пофиг».
Вернулся вечер мрачного ноября. Егор недовольно посмотрел в сторону коридора.
-Избавлюсь от тебя завтра! — он сделал шаг в сторону ванной, — хотя нет, прямо сейчас. Все проблемы начались с тебя!
Он быстрым шагом зашел на кухню, взял табуретку и лёгким движением раскрутил плафон.
-Решил не сопротивляться? — обратился он к плафону, который до этого туго раскучивался и каждый раз было ощущение, что стоит надавить чуть сильнее, как он лопнет, но сегодня поддался без проблем, — правильное решение.
Он покрутил плафон в руках и надел его обратно.
-Ладно, в другой раз, — он закрутил плафон обратно и щелкнул выключатель, когда спустился с табуретки, — что за?
Ему показалось, что в отражении зеркала, висевшего над обувницей, свет погас значительно позже.
-Что за?
Он спустился с табуретки и начал тщательно вглядываться в зеркало.
-Не могло же мне показаться… — он разглядывал отражение прихожей со всех сторон, но не наблюдал ничего необычного, — или могло?
Егор уселся на табуретку и уставился в стену. В зеркале из всей прихожей только он один отражался достаточно отчётливо:
-Как же всё это достало! Как бы я хотел, чтобы это закончилось!
В отражении на его лице возникла лёгкая улыбка:
«Просто устал, — подумал он, — нужен небольшой отдых и всё снова станет нормально».
Всё станет хорошо — эта мысль пришла к нему первой, но она растворилась раньше, чем дошла до сознания. Хорошо. Он больше не использовал это слово. Он в него не верил. Теперь ничто не будет больше хорошо. Максимум на что можно надеется – это на «нормально».
Нормально.
Егор отправился в спальню (она же единственная комната в квартире), намереваясь лечь спать. Он решил забить на мытьё рук и не стал относить табуретку.
С этим разберётся завтрашняя версия Егора Седова. Сегодняшняя закончилась.
***
Всё тело ныло. Вниз тянула свинцовая голова. Мысли путались. И не прекращая звенел будильник, завывая что-то про случайности, которые, вообще-то, не случайны. Егор возненавидел будильник, песню, исполнителя, утро и весь мир.
Седов скатился на пол и пополз в сторону стола, возле которого заряжалось устройство. На ощупь нашел телефон, стараясь привыкнуть к тусклому свету комнаты. Вокруг был полумрак, небо за окном затянули непроницаемые тучи, но даже этого было достаточно, чтобы резать глаза. Пальцы судорожно рыскали по столу, врезаясь в оставленные тут стаканы, пустую тарелку из-под бутербродов для перекуса, путались в проводах, пока заветный телефон не оказался в руках.
Телефон слепил, и закрывая один глаз мужчина наконец-то совладал с будильником и заставил навязчивую песню заткнуться.
-Твою мать!
Это был не первый будильник, а уже третий, причём повтор. Часы показывали восемь двадцать утра.
«Если быстро одеться и выскочить на улицу, то при должном везении, если не придётся долго ждать маршрутку, можно доехать до Центрального рынка, а потом до офиса на Козлова идти минут десять…» — от мыслей о ходьбе голова заболела сильнее. Егор облокотился спиной о стол и начал массировать виски.
-Неужели такое похмелье от двух бокалов пива? — он мысленно вернулся во вчерашний вечер, — вряд ли. Ко второму я почти не притронулся. Пол литра пива — детская доза, даже в моём случае.
Он попытался встать, опираясь на больное колено. Острая боль прошлась ударом молнии по всему телу. Егор едва не упал, но смог одной рукой опереться о пол, а второй схватится за стол. Чашки угрожающе звякнули, но остались на своих местах.
-Дерьмо!
Егор взял в руки телефон и набрал номер.
-Да, — отозвался недовольный голос в трубке
-Павел Андреевич, я сегодня не смогу прийти.
-Почему? — читались заметные нотки раздражения, которые Павел пытался скрыть.
-Я себя паршиво чувствую.
-Послушай, Егор, я всё это время был лояльным, — он замялся, сделал паузу, после чего снова заговорил. Теперь его голос звучал снисходительно, будто он говорит с отсталым ребёнком, — Ничего страшного, отдохни, ведь сегодня суббота! Почему ты мне звонишь?
Последние слова он прокричал в трубку.
-Суббота? Простите я… — Егор посмотрел на экран.
Отвечать было уже некому, начальник положил трубку.
Седов открыл вкладку Будильники и начал на неё пристально смотреть: «Как такое могло произойти?». Ответ пришёл сразу. Будильник, который прозвенел, требовал не вставать на работу. Его цели были скорее в том, чтобы напоминать о грядущем еженедельном событии. Он содержал всего одно слово в разделе описание: «Мозгоправ».
-Вот только тебя мне сейчас не хватало!
Он представил себе стерильный кабинет с низким неудобным креслом, кушеткой и рабочим столом, на котором стоял моноблок. Минимум проводов, минимум удобств, самое пустое и неуютное место, где ему приходилось бывать. Даже абстрактная картина на стене не позволяла на ней сконцентрироваться, сливаясь каждый раз в причудливые формы, вызывая раздражение.
-Ну уж нет, сегодня я, пожалуй, пропущу.
Тело не слушалось, тошнило. Он попытался встать, но снова ничего не вышло. Мир сделал оборот вокруг собственной оси, свалив Илью обратно на пол.
-Что происходит?
Он взял в руки телефон и щурясь открыл набор: «Какой там номер у скорой?».
В его голове всплывало только ноль-три, но таких цифр уже давно не было: «Может сто три или сто тринадцать? — Седов окинул взглядом комнату, — да пофиг. Умру, значит так будет лучше. Единственный человек, которого это могло бы это волновать, покинул меня три месяца назад».
Он замешкался, пытаясь вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, но не смог. Шажок к исцелению или симптом ухудшения? Раньше он мог это назвать в любом состоянии. Сложно забыть момент, когда мир полностью рухнул.
Егор улёгся на собственный локоть: «Посплю так, до кровати слишком далеко». Он закрыл глаза и сразу провалился в темноту без сновидений, но не расслабляющую, а тяжелую, словно сверху на него вместе со сном свалилась вся пустота вселенной.
Во второй раз его снова разбудил телефон, но в этот раз звонок:
-Да… — не глядя на номер ответил он.
-Как ты быстро согласился, ну тогда приходи — выпишем, — раздался монотонный голос в трубке, который пытался изобразить веселье.
-Кто это? — он посмотрел на номер. Мозгоправ, — я сегодня не приду.
-Придётся, — спокойно ответил психотерапевт.
-Нет, не придётся. Никакой больше посещений.
-Егор, — голос в трубке сделал паузу, в которую бесцеремонно вклинился Седов.
-Никаких Егор. Я устал. Это не помогает. После каждого нашего приёма я чувствую себя опустошенным. Мне противно смотреть в зеркало после того как я сорок минут подряд жалуюсь вам на свою жизнь. Я мужчина, а значит сам справлюсь со своими проблемами!
В трубке была тишина.
-Вы меня слышите?
-Да, но вы не забыли, что приёмы оплачивает ваш работодатель. Вы мой пациент, но не клиент. Если вы откажитесь от терапии, то я буду вынужден сообщить в Лористрену. Я не знаю, как на вас отразится звонок, но знаю, что отказываться от лечения — не самое разумное решение. Вряд ли ваше руководство обрадует такой ход.
***
-Здравствуйте, Егор.
-Йоу, — ответил Седов, стараясь выглядеть максимально непринуждённо.
В действительности он выглядел глупо.
-Присаживайтесь, пожалуйста, — психиатр указал на кресло возле стола, — рад, что вы пришли.
-Будто у меня был выбор. Вы ясно показали, что будет, если я не приду.
Егор ёрзал в кресле, стараясь усесться поудобнее. Ему казалось, что оно вообще не предназначалось для того, чтобы в нём кто-то сидел. Такое кресло лучше бы смотрелось в кабинете палача, чем в месте, где должны врачевать душевные раны. Хотя если добавить сюда пыточные инструменты, то никакой разницы между этими двумя профессиями не будет.
-Ну-ну, не нужно драматизировать. Я лишь сказал, что если вы не придёте, то я буду вынужден доложить вашему начальству, но это же не значит, что произошло бы что-то плохое, правда? Может быть, начальство решило, что ваше леченее — нерациональное расходование средств, и тогда вы бы вернулись на работу и навсегда забыли бы дорогу в этот кабинет, но ведь вы здесь, правда?
-Ага, я так же свободен, как мумаки на Волге.
-Бурлаки?
-Мумаки, да. Я так и сказал.
Михаил Августов вдохнул, открыл карточку пациента и перечитал информацию. Он и так всё прекрасно знал, а ситуация Ильи вообще не представляла из себя что-то из ряда вон выходящего. Тяжелое расставание в купе с лёгкой депрессией и сильным желанием жалеть себя.
Через Михаила Сорокина проходили сотни таких пациентов, помог он правда лишь десяткам, которые исцелились скорее вопреки, а не благодаря, но при этом он считал себя отменным специалистом.
-Я считаю, что мы все свободны в своём выборе. Всегда есть ограничения, которые могут направлять нас в одну или другую сторону, но идти туда или нет решаем мы сами.
Злость Ильи мгновенно поутихла. Он не выносил походы сюда, ненавидел начальство за то, что оно заставляет проходить эту пытку, каждый раз оживляя боль, ненавидел Михаила с его этой «терапией», которую он не мог так назвать, поскольку не видел в ней ничего положительного, но сейчас, сейчас внезапно он не смог спорить с этим аргументом.
Мы все выбираем свой путь. И он всегда мог не приходить сюда, мог вообще радикально избавиться от всех проблем, покончив с собой, но он этого не сделал, он продолжает посещать психотерапевта в надежде, что однажды ему станет легче.
-Вы со мной согласны? — спросил психиатр после небольшой паузы.
-Нет, — соврал Егор. Он не мог взять и мгновенно изменить свой подход к ситуации.
-Если вы хотите начать решать проблемы в своей жизни, то вам нужно научиться принимать ответственность за свои поступки.
Михаил Августов на мгновение унёсся в собственные мысли, вспоминая, что дома уже второй месяц подтекает кран после того, как их с женой долгая ссора закончилась словами «Не нужен нам никакой сантехник. Я пусть и представитель интеллигенции, но я всё же мужчина!»
Непонятно, как мужественность связана с умением закрутить кран, но объективные факты порой расходятся с субъективными догматами.
-Да пофиг, — ответил Егор.
-Мы оба прекрасно знаем, что вы хотите исцелиться, хотите отпустить прошлое, снова стать цельным. Может прекратим разыгрывать этот спектакль?
Егор действительно чувствовал себя так, будто рассыпался на множество кусочков… но он не был уверен, что хочет себя находить. В глубине души ему нравилось это чувство потерянности. Он считал, что заслужил страдания, и в тайне от самого себя упивался этим чувством.
-Что вы хотите услышать? Мы миллион раз уже обсуждали эту тему. Оля ушла, сказала, что мы слишком разные. Я пытался понять, что было не так… не смог. Мы проводили время вместе, никогда не ссорились, были счастливы. Я думал, что возможно у неё кто-то есть, начал следить за её страницей, иногда… — он сделал паузу, — за ней самой, но ничего. Она была одна. Измену я еще бы смог понять, но она просто ушла. Бросила меня без причины.
-Шесть, — сказал Михаил Августов.
-Что шесть?
-Шесть раз мы всего встречались, это седьмой. Никаких миллионов.
Илью это разозлило: «Что это? Дурацкая шутка?». В очках психиатра он увидел собственное отражение: лицо искаженно злобой, мышцы напряжены, зубы плотно сжаты, скулы выпирают, а в глазах недобрый огонёк. Ему показалось, что глаза в отражении горят красным. Он поморгал. Глаза отражения сохранили свой цвет.
Наверное, эффект от линз очков.
-Вы не подумайте, — Павел Андреевич продолжил, — я не собираюсь вас обидеть, просто в нашей работе важна конкретика. Если вы преувеличиваете число наших визитов, то можете начать преувеличивать и остальное. Главный шаг к выздоровлению — начать воспринимать мир таким, какой он есть объективно, а не в вашем представлении. Давайте вернёмся к вашим словам, вы сказали, что никогда не ссорились, вы уверены, что это было хорошо?
-Конечно! — мгновенно отозвался Егор и собирался продолжить, рассказывая, как он наблюдал за своими друзьями, которые постоянно ссорились по малейшему поводу, но мгновенно закрыл рот.
Ему не хотелось рассказывать больше, чем требовалось.
Сорокин Михаил Августов поправил очки:
-Знаете, иногда ссоры позволяют вскрыть существующие проблемы, а это, в свою очередь, может дать возможность их решить. Вы точно уверены, что у вас всё было хорошо?
-Да, — больше Егор не хотел говорить.
У него в сердце поселилась тоска. Он присутствовал в пустом кабинете лишь на треть, остальная часть сознания унеслась глубоко в воспоминания. В хорошие яркие мгновения их с Олей совместной жизни.
Воспоминания делали больно.
-Как вы поняли, что Ольга была счастлива?
-Было видно.
-Порой мы выглядим не так, как нам кажется, еще чаще заблуждаемся в трактовке чувств других. Как вам кажется, вы сейчас выглядите счастливым?
Седов посмотрел на собственное отражение в очках. Оно выглядело каким угодно, но точно не счастливым. Такое выражение ни с чем не спутаешь — это была чистая ненависть, приправленная душевными страданиями:
-Нет.
-Разрешите я вас сфотографирую?
-Валяй, док, — ответил Егор, плавая в бульоне воспоминаний.
Телефон сымитировал звук затвора, после чего психиатр показал экран.
Егор выглядел иначе! Обычный уставший человек, немного грустный, но никакой ярости. Он поднял взгляд на своё отражение в очках. Оно хищно улыбнулось.
-Мне кажется, что вы неверно оцениваете своё состояние, а ваше состояние далеко от совершенства. Я снова выпишу вам препараты. Вы будете их принимать?
-Конечно, — соврал Егор.
Как и во все предыдущие разы он собирался выкинуть рецепт сразу, как только покинет кабинет мозгоправа. Он не верил в целебную силу таблетки, особенно в его случае. Они могут помочь кому-то, кто любит ныть, жалеть себя и хочет внимания, его же проблемы реальные. Недостаточно просто выпить лекарство и надеяться, что мир внезапно распустится перед глазами, словно бутон лотоса. Есть только один способ снова почувствовать себя хорошо — нужно вернуть Олю… но раз это невозможно, то остаётся только принять боль, как настоящий мужчина, и ждать, что со временем станет лучше.
Он попытался представить себе будущее, где будет чувствовать себя хорошо и вставать с улыбкой, но не смог. Для этого нужно было знать, что значит чувствовать себя хорошо, а ему голову не приходило ни единого подобного момента в жизни. С Олей было хорошо, но не так, как пишут в слезливых романах для домохозяек среднего возраста.
-Вы же сейчас принимаете антидепрессанты, которые я прописал в наш первый сеанс?
-Да, доктор, конечно принимаю, — вздохнул Егор так, будто он провинившийся ребёнок, а его отчитывает взрослый.
Приблизительно так он себя и чувствовал, ведь даже не притрагивался к препаратам.
-Вот только рецепт на них истёк еще месяц назад, а количества до сегодняшнего дня не хватило бы, — пробурчал Михаил Августов себе под нос?
-Что вы сказали?
-Ничего.
Егор увидел своё отражение в блике от окна. Взъерошенные волосы и плотно сжатые челюсти. Не самый позитивный человек, но собственное состояние он легко мог объяснить. Кто вообще будет радоваться принудительным визитам к мозгоправу? Мужчина сжал подлокотники.
-Вы точно что-то говорили!
-Не обращайте внимания на мелочи, вот ваш рецепт на СИОЗС.
Егор взял в руки бумажку и покрутил перед лицом. Ему хотелось прямо сейчас порвать её на множество маленьких частей и бросить Августову в лицо, но вместо этого он коротко кивнул и вышел из кабинета, не сказав больше ни единого слова.
Настроение Седова пугало его самого, потому вопреки порыву он не выбросил рецепт в урну возле входа в здание, а свернул четыре раза и положил в задний карман.
***
-Как же я от всего устал! — сказал мужчина, когда защёлкнул замок внутри квартиры.
Он на ощупь нашел выключатель и задержал руку на несколько секунд: «Нет, не сегодня», Коридор остался в полумраке, а в зеркале были видны лишь слабые очертания предметов. Егору хотелось посмотреть, как он сейчас выглядит, но желание не включать свет было сильнее.
-Нужно будет завтра сменить эту драную лампочку, — сказал он себе под нос.
-И на что же ты её сменишь? — промелькнула мысль в голове
-Не важно, можно хоть выкрутить и выкинуть в окно.
-Как же все воспоминания?
-Они должны оставаться в прошлом. Пришло время двигаться вперёд.
Несмотря на усталость и боль во всех мышцах тела, он чувствовал воодушевление: «Неужели мозгоправ действительно может помочь?». Впервые за долгое время у него появилась хотя бы капля сил, и он решил, что может двигаться дальше, хотя бы немного подтолкнуть жизнь к дороге из болота.
Он зашел в ванную, набрал в ладони холодной воды и плеснул в лицо. Головная боль не исчезла, зато по телу пробежали мурашки, заставив задрожать. Стало холодно. Мужчина посмотрел на отражение: растрёпанные волосы, красные глаза и четырёхдневная щетина.
-Когда я начал так паршиво выглядеть? — спросил он у отражения и провёл рукой по волосам.
Отражение не ответило.
-Будто еще вчера гонял с друзьями в футбол, а что теперь? Сижу один, в пустой квартире, а в глубине души мечтаю умереть.
От этих слов он вздрогнул и посмотрел на себя в зеркало. Зрачки расширились:
-Неужели я правда хотел бы умереть?
Отражение кивнуло.
Мужчина сел на холодный кафель и опёрся затылком о шершавую краску стальной ванны.
-Может так и правда было бы легче? Никаких проблем, никаких забот, никакой работы и «терапии»…
С лёгким сквозняком до мужчины донёсся запах сырости и мыла. Под ванной лежала давно забытая тряпка, в которой уже начала зарождаться новая жизнь. Казалось, стоит ей дать еще немного времени, она обретёт самосознание, после чего отберёт у Седова право владения собственности… впрочем, пока этого не произошло, Егор не спешил её выкидывать.
Большую часть времени он забывал про существование старой тряпки, а в те же короткие моменты, когда он ненадолго возвращался к реальному миру и про неё вспоминал, у него не было ни сил, ни желания, чтобы что-то с ней сделать. Как и сейчас.
Он тяжело вздохнул, а затем внезапно выпрямился и ударился головой о бортик ванны:
-Ах ты ж твою ж поскуда мать…
И всё же, несмотря на боль, он широко улыбнулся и засунул руку в задний карман. Рецепт был на своём месте.
Лист захрустел неестественно громко для тишины ванны, Егор развернул рецепт. Ему не терпелось узнать, что же врач там написал, но желанию было не суждено сбыться. На листе, кроме наполовину стёршейся печати, нельзя было что-либо разобрать. Буквы были написаны на чистейшем врачебном. «Их что ли специально учат так писать? — подумал мужчина и обратился к воспоминаниям, — что же он мне сказал?
-Вот ваш рецепт, на… — мужчина рассуждал в слух, пытаясь вспомнить, — СОСО?
Он достал телефон и ввёл слово в адресной строке. В поиске возникли фотографии Сосо Павлиашвили. На них он выглядел счастливым, но едва ли это было тем, что доктор прописал.
Егор продолжил поиски и написали «СИЗО».
Возникли подсказки «Почему СИЗО хуже тюрьмы», «Что такое СИЗО у мужчин», «СИЗО — как выглядит».
Седов решил не пользоваться подсказками, боясь, что попадёт на сайты, где его убедят, что у него помимо всего прочего еще и СИЗО есть. Может это хуже рака? Его вздрогнул: «Лучше уж узнать, чем проигнорировать». Он нажал Enter.
Открылись картинки с различными тюрьмами, а первая ссылка была с Википедии и рассказывала про следственный изолятор. Кажется, это тоже было не то, что он искал, но, главное, это была не какая-то болезнь.
Егор снова облокотился на ванну и начал тереть виски: «Что же там было?»
-Точно, СИОЗЗ! Он сказал это! — Егор быстро ввёл слово в поиске, автоматическое исправление исправило на СИОЗС, а первая открывшаяся вкладка, снова с Википедии, гласила «Антидепрессанты третьего поколения»
Егор хлопнул ладошкой по полу и встал:
-Антидепрессанты? Он что меня совсем сумасшедшим считает?
Отражение в зеркале кивнуло. Егор кивнул отражению.
-Никакие антидепрессанты я пить не буду. Я еще считаю себя мужчиной. Мне это не нужно!
Он смял рецепт и пошел на кухню, чтобы выкинуть его в мусорку. Перед мусорным ведром он ненадолго замер, повернул голову и посмотрел в окно. За окном было уже темно, а со смотровой доносилась громкая музыка и чей-то смех.
Егор вздохнул, разгладил рецепт в ладони и положил его в вазочку, к такому же, но уже просроченному.
***
В небе плыли черные облака, а стаи птиц с громкими криками резвились над головой. Пахло дождём и старыми листьями. Воздух был прохладным, и от него щекотало в носу. Вжимая голову в воротник парки, Егор добрался до двери офисного здания и схватился за холодную ручку.
«Как же хочется домой! Сделать горячий чай и… хотя нафиг чай, лучше просто укрыться с головой одеялом и лежать так до тех пор, пока не потеплеет» — думал парень.
Он сомневался. Ему настолько сильно не хотелось на работу, что он почти был готов развернуться и уйти, но увидел на проходной пенсионера, который пристально смотрел в его сторону. Он понятия не имел, как звали старика, и желание узнать никогда не возникало несмотря на то, что охранник работал тут уже пару лет.
В просторном холле Седов остановился возле узкого турникета и приложил карточку.
-Опаздываете? — недовольно пробурчал старик.
-Вроде того, — сказал Егор и хохотнул, но подумал: «Какое тебе дело? Тебя не касается кто и во сколько приходит. Ты здесь вообще как рудимент советской эпохи».
Старик недовольно поцокал языком, будто смог прочитать мысли.
Егор посмотрел на него через стекло маленькой будочки и увидел в отражении картину, как он подходит к деду и сворачивает ему голову, хищно улыбаясь. Егор кивнул головой, стараясь избавиться от таких фантазий.
Вышло.
По дороге к лифту он обдумывал, насколько нормальны такие образы, которые в последнее время всё чаще возникают в голове. «Я где-то читал, что такие навязчивые мысли — это хорошо, это значит, что ты никогда не сделаешь ничего подобного… — звякнул лифт, прервав мысли парня. Двери открылись. Он зашел внутрь и нажал кнопку пятого этажа, — хотя едва ли это применимо для человека, который ходит к мозгоправу. Похоже, я действительно схожу с ума. Я так жалок…».
Егор опустил плечи и вышел из лифта, открыл дверь офиса, и мгновенно из «Аквариума» босса появилась голова. Всё свободное пространство занял громкий крик: «Егор Валерьевич Седов, зайди ко мне в кабинет!».
-Хорошо, — ответил парень негромко.
-Ты меня слышал?
-Да, иду, — прокричал Егор.
-Быстрее! И больше не смей повышать на меня голос!
-Хорошо, — тихо сказал Егор, по дороге к кабинету.
-Не слышу!
-Я вас понял. Больше не буду.
-То-то же.
Егор открыл дверь и зашел в кабинет. За широким столом, заваленным бумагами, сидел невысокий мужчина лет пятидесяти. Куцая борода скрывала неправильный прикус, а остальное лицо было по-детски пухловатое.
Седов сел на протёртый диван. Директор поднял взгляд.
-Тебе кто-то разрешал садиться?
Егор встал:
-Нельзя было?
-Можно конечно, но нужно спросить. Тебя что ли совсем вежливости не учили?
Егор ничего не ответил, испытывая необъяснимое чувство стыда: «Действительно, нужно же было спросить? Как это я так? Быдло!»
-Я хочу с тобой поговорить по поводу твоей… — он замялся, — ситуации.
Мышцы Седова напряглись, а голова мгновенно заболела: «Что он собирается обсуждать? Работу? Он узнал про недостачу? Мои сеансы мозгоправа? Этот старый козёл всё ему рассказал? А как же докторская тайна? Что? ЧТО ОН ХОЧЕТ СО МНОЙ ОБСУДИТЬ?». В голове Ильи вспыхивали фейерверки ужаса и ожидания, а Павел Андреевич молча смотрел на него.
Начальник тяжело вздохнул:
-Егор, послушай, — он заговорил тише, — я понимаю, что у всех бывают тяжелые периоды, но последние три месяца ты работаешь из рук вон плохо.
-Я понимаю, простите меня, пожалуйста, — перебил Егор, — я исправлюсь! Я обещаю!
-Когда?
-Я…
-Впрочем, это не главный мой вопрос. Ты хорошо показал себя в предыдущие годы, потому мы готовы подождать, — кто эти загадочные «мы» Егор не знал, ведь Павел был единовластным владельцем компании и единственным начальником, — но моё терпение подходит к концу. Если ты еще раз разбудишь меня в выходной, то для тебя всё закончится. Ты меня понял?
-Да-да, конечно. Простите, пожалуйста. Я не знаю, как так вышло…
-Если ты думаешь, что для управления сотней человек не нужны большие усилия, то может хочешь попробовать посидеть на моём месте? — перебил начальник, — может тебе кажется, что я не заслужил отдых?
-Нет, конечно, — Егор запнулся и потупил взгляд в пол, — то есть да, конечно. Заслуживаете. я случайно вам позвонил. Такое больше не повторится!
-Уж надеюсь на это, — Павел Андреевич выдохнул, — свободен.
-Хорошо, спасибо.
Егор вышел из кабинета директора и пошел к своему рабочему месту на складе. «Как же я жалок, — думал он, — позволяю какому-то карлику так со мной разговаривать. Может я правда это заслужил? Может я действительно ничего не стою?».
На складе он открыл пару программ учёта на компьютере и несколько чатов водителей с грузчиками. Начинался длинный и скучный день, в течении которого придётся мало работать по-настоящему, но очень много имитировать деятельность, чтобы никто случайно не подумал, что он ничем не занят.
Он взял в руки сканер и пошел пикать коробки. «Может удастся найти два потерявшихся корпуса?» — думал он, не сильно веря в успех. Его тень двигалась вслед за ним, но выглядела она неестественно, словно была больше, чем должна при таком освещении, а её движения будто были в замедленной съёмке.
***
Настроение Егора потемнело задолго до того, как улица погрузилась в вечерний полумрак. То и дело перед глазами возникали странные тени и блики в отражениях, потому единственное, чего ему сейчас хотелось, это бутылочку пива. Эти мысли были скорее успокаивающими мечтами застенчивого подростка: пить он не собирался. Фантазии просто успокаивали, а не были планом.
Проходя по полупустым улицам, под светом мертвецки белых фонарей, делающих окружающий мир похожим на склеп, Седов не мог остановить приступ жалости к себе. «Я жалкий неудачник! — думал он, — весь мир против меня. Была всего одна девушка, которой я понравился, но и та ушла от меня без объяснения причины. Я никогда не буду счастливым и никогда никого не найду. Впереди только мрак и пустота. Еще и, кажется, я схожу с ума».
Егор изо всей силы пнул пластиковую бутылку, которая подвернулась под ноги. Та звонко ударилась о рекламный щит и отскочила куда-то в кусты.
«Уже пинаю пластиковые бутылки, что дальше? Начну собирать стеклянные? Такое будущее меня ждёт? — не унимались мысли Егора, — стал футболистом к двадцати восьми, а? Тридцатилетний неудачник, вот ты кто!».
Он приложил ключ к домофону, тот запищал, Егор рывком распахнул дверь. Слишком сильно. Дверь с грохотом ударилась о стену. Осыпалась штукатурка. На мужчину накатило чувство вины, которое он мгновенно проглотил, заменив его на злость: «Что? Мне нельзя так себя вести? А тем мразям, которые здесь курят можно?».
В подъезде и в лифте отчётливо пахло устоявшимся табаком. Им словно было пропитано вообще всё в подъезде.
-Нахер их всех, — сказал вслух Егор, который даже не планировал успокаиваться, а наоборот всё больше накручивал себя.
Он закрыл дверь, щелкнул выключателем, и загорелась отвратительная желтая лампочка.
-Ты тоже иди нахер! — сказал Илья лампочке и посмотрел в зеркало.
Он хищно улыбался. Как маньяк, который нашел себе жертву.
-Да, тебя тоже нахер! Иди нахер, Оля! — Егор схватил крем для обуви, который стоял на тумбочке и бросил в лампочку.
Не попал.
Крем отскочил от стены, ударился об антресоль и вернулся Егору прямо в лоб. Парень взвыл от боли, злости и неожиданности и с секундной задержкой схватился за голову:
-Да пошло оно всё нахер! Нахер всё!
Он убрал руки, чтобы осмотреть ушибленный лоб, и увидел, что его отражение смеётся с жестокой улыбкой. Седов коснулся уголков своих губ.
Они были опущены.
Он не улыбался.
Мужчина вздрогнул и рванул к выключателю, чтобы погасить свет. В коридоре стало темно, но Егора не отпускало ощущение, что он здесь не один. Словно из отражения на него смотрит кто-то, хотя вернее будет сказать что-то. Что-то злое. Что-то хищное. Что-то с недобрыми намерениями относительно него.
Седов пошел на кухню и открыл холодильник:
-Нужно освежиться.
Он достал из холодильника пиво, снял открывашку с крючка и открыл бутылку шипящего напитка. Вдохнул аромат переброженного солода, зажмурился и вылил всё в раковину: «Нет, со мной точно что-то не так. Так не может продолжаться…».
Он достал телефон и набрал контакт под названием Мозгоправ.
-Алё, — сказал недовольный голос Михаила Августова после гудков, — что нужно? Рабочий день уже закончился.
-Здравствуйте, у меня проблема…
-Позвони завтра в рабочее время. У меня личная жизнь.
Сорокин собирался уже завершить звонок, но в трубке быстро затараторил Егор:
-Мне срочно нужна помощь, мне кажется, что я что-то вижу.
-Послушай, Егор, все, у кого есть глаза, что-то видят. Ты пару раз проходил тесты. У тебя нет шизофрении, СДВГ или чего-то еще. Просто пей те таблетки, которые я прописал, а если не хочешь, то не трать моё время.
-Но я…
Психиатр положил трубку.
-Да и пошло оно всё!
Егор достал новую бутылку пива и выпил её залпом, а за ней еще одну…
***
По тёмной комнате разнёсся звук фанка на пианино. Когда Егор выбирал будильник из стандартных, эта мелодия приглянулась больше остальных, но, как известно, на будильник лучше становить самое нейтральное, а не понравившееся. Уже через пару недель он начал по-настоящему ненавидеть эту музыку, а её звуки мгновенно портили настроение.
Парень неохотно высунул руку из-под одеяла и начал вслепую искать телефон на комоде.
Нащупать телефон не удалось, зато вышло скинуть его на пол. Раздался грохот падения, а от покупки нового устройства парня спас чехол.
Неохотно он открыл газа, подполз к краю кровати и попытался найти телефон. Тщетно. В комнате было слишком темно, ничего нельзя было разглядеть. В Симферополе в октябре солнце появлялось только к 6:40, а на работу нужно было вставать на десять минут раньше. Седов пошарил рукой под кроватью, но подступившая к горлу тошнота заставила его отказаться от этой затеи. Будильник наконец-то замолк.
Егор посмотрел на выключатель, затем перевёл взгляд на подушку.
Головокружение, которое с каждой секундой бодрствования только набирало обороты, давало парню очевидные намёки, что выбрать. Он выбрал лечь в кровать, а не встать и включить свет.
Он закрыл глаза и на десять минут задремал.
Именно столько времени понадобилось будильнику, чтобы вернуться с новой порцией фанка. Илья вскочил с кровати и включил свет. Хотелось убивать. Первой, и единственной жертвой в планах должен был стать телефон.
Поиски не заняли много времени, и парень всерьез несколько секунд размышлял, что сделать: просто выключить будильник или бросить телефон в стену. Здравый смысл взял верх. Он выключил будильник и подошел к шкафу, оставив постель не заправленной. Среди всех трёх футболок, Егор взял ту, которую носил уже пять дней подряд. На более осмысленный выбор у него не было сил, как и не было желания выбирать в принципе. С джинсами было еще проще. Из двух он выбрал те, что менее чистые. «Если ты не свеж внутри, то зачем быть свежим снаружи?» — подумал он, и опираясь о стену, пошел на кухню.
Секрет утренней бодрости Седова был прост: ложка растворимого кофе, четыре ложки сахара и пирожок. Желательно с малиной, но в целом достаточно любого.
Желудок свело, он норовил вернуть содержимое, но Егор усилием воли заставил еду остаться внутри. Впрочем, он предчувствовал, что это была только одна выигранная битва на поле затяжной войны с похмельем. Двумя бутылками пива вечер не ограничился, хотя это был едва ли не максимум, который он пил в своей жизни, но вчера он превзошел себя вдвое и за вечер выпил два литра пива. Обычно такая доза попадала к нему в организм приблизительно в течении двух-трёх месяцев, а не за один день.
-Как же хреново! — выругался Егор и поставил стакан кофе на стол, а сам сполз по стене на пол, — и что теперь?
В отражении холодильника он увидел себя в хорошем костюме и с идеально зачёсанными волосами на манер членов Коза Ностра.
Он вздохнул, расстраиваясь из-за своего воображения: «Хотел бы я так выглядеть, но я чмо, которое едва удерживает завтрак в желудке. И, главное, после чего! Четыре бутылки пива за вечер? Это же детская доза. Я должен был бы чувствовать себя отлично! Избавиться от стресса, расслабиться, а не получить еще больше проблем…».
Он бросил взгляд на миску, в которой лежал рецепт на антидепрессанты: «Может Михаил Августов прав, мне стоит купить таблетки и перестать экспериментировать со своим телом?». Седов встал и протянул руку к листку. Из вентиляции пришел аромат перегоревшего старого жира, который мгновенно заполнил кухню. Кажется на этом масле соседям готовили еще прадеды. Отвратительный запах, похожий на смесь старых носков, лука и жира. Он будто проникает в каждую клеточку тела через нос, лишая воли к жизни.
Бороться с новым спазмом было невозможно. Егор побежал в туалет и наклонился к фарфоровому товарищу, который поддерживал его в здравии и в болезни.
Он прокашлялся, но его не стошнило. Отвратительное чувство незавершенности, с примешенным к нему страхом перед возможной тошнотой в менее удобном месте, в момент, когда ты совершенно не будешь к этому готов.
«Может два пальца?» — подумал Седов, глядя на ладонь.
Он отрицательно помахал головой, отвечая собственным мыслям, и поплёлся в спальню: «Полежу пять минут, может станет получше, и пойду на работу».
Илья улёгся в не заправленную кровать прямо в уличной одежде и мгновенно провалился в сон, наполненный разрозненными кошмарами, которые после пробуждения не оставляют образов, лишь мерзкое послевкусие неправильности и горечь на языке.
***
Телефон беспрерывно звонил, крутясь на месте от вибрации. Это был уже четвертый звонок. Наконец Егор проснулся и схватился за виски. Он чувствовал себя гонгом, по которому без остановки бьет мальчишка, пробравшийся ночью в пустое додзё. От звонка было физически больно, и Седову понадобилось несколько секунд, чтобы взять в руки.
Яркий свет экрана ударил в глаза, он зажмурился и вслепую принял звонок.
-Алё, — недовольно пробурчал Егор.
-Алё? АЛЁ, ЕТИТЬ ТВОЮ?! — раздалось в трубке, — ты совсем что ли обнаглел?
-Кто это?
Упало безмолвие. Седов протёр глаза и посмотрел на часы.
Первым в глаза бросилось время — 12:30. «Вот жеж блин! Я на работу опаздываю, — он посмотрел на номер звонящего. Было написано: «Шеф», — нет, уже опоздал».
Сердце один раз сильно стукнуло и будто замерло. Абсолютная тишина проникла в мысли Егора, навязчивым насекомым нагнетая ужас и панику. Он хотел что-то ответить, но в голову не лезли даже самые бессмысленные оправдания. Он не смог бы выдать даже банальщину вроде «Собака съела мою домашнюю работу, потому я немного опоздал». Страх полностью парализовал Егора, а за страхом пришло чувство полнейшей беспомощности. Он чувствовал себя ничтожным, жалким насекомым перед лицом неизбежной стихии.
Стихия, наконец, собралась с силами и продолжила говорить:
-Егор, ты где? — голос начальника был угрожающе спокойным.
-Простите, я…
-Что ты?
-Я не приду сегодня на работу.
-Это кто так решил?
-Я заболел…
-Справка есть?
-Нет, но…
-Врача вызвал?
Безысходность ударила с новой силой. Егор больше не мог ей сопротивляться.
-Не только сегодня. Я… Я больше не выйду никогда. Нахер это всё!
Егор сбросил звонок.
Телефон сразу зазвонил.
Парень снова сбросил звонок и перевёл телефон в беззвучный режим, после чего завернулся в одеяло, словно был новорождённым, которого только достали из матери. Хотелось кричать, хотелось, чтобы мир снова исчез, как было несколько мгновений назад, но сил на это больше не оставалось.
Он закрыл глаза и снова провалился в кошмары.
***
За окном было темно. Зажглись фонари, а улицы опустели. Воздух пах сыростью и снова стал прохладным. Егор проспал до позднего вечера.
-Отлично, — сказал он себе, вставая с кровати, — теперь ночью не засну.
В словах звучало злорадство.
В глубине сознания он хотел, чтобы к нему пришла бессонница. Ему казалось, что это было бы справедливым наказанием за то, что он такое ничтожество. «Шлюхи не попадают в рай, а жалкие паразиты должны страдать» — проскочила шальная мысль, которая была настолько быстрой, что мужчина даже не успел за неё ухватиться.
Он подошел к окну и вдохнул вечерний воздух. Смесь выхлопных газов и преющей листвы. С наступлением осени, когда нависают тучи, вся дрянь, которая должна уходить в небо и рассеиваться, теперь висит над городом. Обычно Седов такое не замечал, но сейчас он почувствовал раздражение: «Почему я родился в тот момент, в который родился? Что за жуткий садист придумал такую изощрённую пытку, как жизнь в городах в две тысячи двадцать четвёртом году? Грязь снаружи и грязь внутри. Подлость и жестокость. Боль и стыд. Так нельзя жить!».
Он посмотрел вниз с шестого этажа и подумал, что это было бы отличным решением: открыть окно пошире, сделать всего один шаг и, при должном везении, всё мгновенно закончится.
Ольга. Работа. Боль.
Всё.
Всё закончится.
Точка.
Конец.
Он покрутил в голове мысли и от них ему стало так спокойно, но в отражении окна он увидел собственное озлобленное выражение лица. Немигающий взгляд глаз его отражения был направлен прямо ему в глаза:
-Только попробуй! — сказало отражение одними губами… или не только губами?
Егору показалось, что он отчётливо слышал хриплый голос, похожий на карканье ворон. Будто отражение сказало ему, что он не должен себя так вести. Словно оно было на его стороне, заставляя его продолжить жить. «Разве же это жизнь? — Егор задал себе вопрос в ответ на мысли, — чего стоит такое существование? Я мог бы завершить всё в один момент! Никакой больше боли, никакой злости, никакой обиды».
Перед глазами возник образ его собственного отражения, Седов задрожал и закрыл окно. Он убеждал себя, что дрожь была от холода, но причиной был не холод. Он боялся того, что видел в отражении.
-Кажется, я схожу с ума.
Он взял в руки телефон, чтобы почитать новости и отвлечься.
Ничто так не успокаивает, как порция бесполезных постов из социальных сетей. Кому-то плохо, кому-то хорошо, на кого-то напало философское настроение — не важно что именно читать. Главное, чтобы что-то происходило. Заглянув в узенькое окно чужих жизней, можно забыть, что находится с другой стороны, где стоишь ты сам.
Перед обоями со стаей волков, идущих по зимнему лесу, было уведомление о пятнадцати пропущенных. Двенадцать были от шефа, а еще три от мозгоправа. Мужчина закрыл вкладку и открыл браузер, но снова вернулся к телефонной книге: «Может мне всё же нужна помощь?».
Он скользнул пальцем по экрану и выбрал номер психиатра. Рука задрожала.
-Нет, нахер его. Нахер всех. НАХЕР!
Егор снова улёгся на кровати, открыл пару-тройку приложений и окунулся в миры чужих ненастоящих жизней, лицемерия и игнорирования своих проблем.
Его покой длился недолго. Минут через десять на экране высветилось уведомление, что звонит мозгоправ.
Палец Егор завис над кнопкой завершения звонка, но, спустя несколько коротких мигов размышлений, он принял вызов.
-Да.
-Алло, Егор?
-Да.
-С тобой… с вами… — заговорил Михаил Августов, — с вами всё в порядке?
-Ну да, а что могло случиться?
-Хорошо. Я просто переживал, что вы могли…
-Что я мог?
-Не знаю, мне звонил ваш начальник, спрашивал, как проходит ваша терапия. Он сказал, что вы позвонили ему и сказали, что хотите со всем покончить…
Егор смутился. Он хотел покончить только с работой… или не только?
-Всё хорошо, речь шла только про работу. Я ушел.
-Почему? Что случилось?
-Я плохо себя чувствовал, а… а, впрочем, не важно.
-Всё важно, очень важно! — снова затараторил психиатр, — приходите завтра. Я выпишу вам больничный. Поговорим. Может быть, скорректируем лечение…
-Поговорим? Я уже звонил вам, когда хотел поговорить. Разговоры закончились… тем более мой работодатель больше вам не платит!
-Я… я приму вас бесплатно, только… — в голосе Михаила Августова чувствовалась мольба.
Егор представил, как вспотела его лысина, спрятанная среди головы. Эта мысль принесла ему мимолётное удовольствие, но лишь на мгновение, затем вернулась усталость.
-Нет.
-Но…
-Мы закончили, — сказал Егор и выключил телефон.
***
-И что теперь? — спросил Егор у закрытой бутылки пива, — работы нет, любви нет, помощи ждать неоткуда.
Он подошел к корзине с рецептами и покрутил бумажку в руках: «Интересно, а от антидепрессантов можно передознуться до смерти? Какая это будет смерть? Счастливая?». Бумажка ответила шелестом, который мог означать что угодно, но скорее всего он ничего не значил.
Седов уселся на единственный стул в кухне и поставил бутылку пива на маленький столик. Единственный столик, который у него в принципе был. Раньше его одного хватало, но сейчас от вида маленького столика Седов испытал опустошение. Ощутил себя таким же пустым, как и его кухня: бутылка пива, пара тарелок в мойке и открывашка на крючке. Всего одним предложением можно описать всё, что с ним в жизни происходило, происходит и будет происходить… а будет ли?
Он подошел к окну и посмотрел вниз. Вдалеке, в свете фар, стояли подростки. Они громко смеялись и, кажется, употребляли алкоголь.
Егор повернулся и посмотрел на бутылку пива. Открыл крышку. Сделал глоток.
Ничего.
Никакой радости или счастья. Никакой горечи или грусти. Он даже не ощутил вкус.
Ничего.
Вроде бы тот же алкоголь, что у них. Такой же этиловый спирт, но с одним отличием — без содержания радости. В чём же их секрет? Почему им так хорошо, а Егор чувствовал себя последним ничтожеством, которому жизнь досталась по ошибке?
Он снова покрутил в руке рецепт:
-Зачем это всё? Разве жизнь стоит всех страданий, которые она приносит, тем более, если всех нас в итоге ждёт один и тот же исход.
Он ковырнул ногтем обои, кусок оторвался и, вращаясь по кругу, упал на землю.
-Какая разница на стене ты, на полу или в мусоре? Если всех нас ждёт просто смерть. Не проще ли перестать барахтаться?
Егор протёр виски и пошел в ванную. Щелкнул выключатель, осветив тусклым светом треснутую раковину. Седов включил ледяную воду и умылся. По шее поползли мурашки.
-Так-то лучше!
Отражение хищно улыбнулось. Это точно было отражение, а не он сам. Сейчас мужчина был в этом совершенно уверен.
-Что тебе нужно! — Егор не выдержал и закричал.
К удивлению Седова, улыбка у отражения стала еще шире, оно ответило:
-Мне было нужно именно это!
-Что?.. Что ты?
-Мне было нужно, чтобы ты меня признал, а теперь осталось дело за малым…
Зеркало покрылось рябью, словно в воду бросили камень, контуры начали размываться, искажая отражение ванной, а затем из её поверхности появилось тело. Оно выкручивалось в неестественных позах, но чем большая его часть проникала в реальный мир, тем более отчётливыми становились очертания.
Спустя пару мгновений рядом с Егором стояла его точная копия:
-Привет, — отражение сделало шаг к Седову с хищной улыбкой, обнажив зубы.
***
Две недели спустя.
-Здравствуйте, Михаил Августов, — сказал Егор Седов, усаживая в мягкое кресло.
Психиатр выглядел напряженным. Он бегал взглядом по полупустому кабинету, скользя взглядом от картины к креслу и обратно, при этом он нервно перебирал пальцы, будто раз за разом пытался убедиться, точно ли у него их десять.
-Что-то не так? — спросил Егор.
-Нет, всё… — Михаил Августов вздохнул, — всё в порядке. Я просто рад…
-Рады чему?
Седов слабо улыбнулся.
-Рад тому, что вы… что вы живы.
-Почему бы мне не быть живым?
Егор посмотрел в большое зеркало, где отражалась картина, психиатр, компьютер, стол и кресло, словом всё, кроме отражения самого Егора. Кресло было пустым.
-Последний раз, когда мы с вами разговаривали, мне показалось, что вы собираетесь совершить суицид?
-Суицид? Нет, какие глупости. Я бы так с собой ни за что не поступил.
-Почему?
-Почему я бы не стал убивать себя? — Егор вскинул бровь и улыбнулся, — это же вы психиатр, разве вы не должны знать, что творится у меня в голове?
-Чужая душа — потёмки. Мы можем предполагать, помогать, но уж точно не знать. В любом случае, я рад, что вы решили продолжить жить.
Егор погладил подлокотник:
-У меня был не большой выбор, впрочем, выбора у меня не было вообще.
-Что вы имеете ввиду?
-Я имею ввиду, что мне казалось, что моя жизнь настолько жалкая, что она никому не нужна…
-Сейчас считаете иначе?
-Может немного, но, главное, что я понял, я буду цепляться за жизнь до последнего. Где-то в глубине души, возможно очень глубоко, я боец.
-Конечно вы боец, вы ведь решили вернуться к терапии! Еще меня интересует один момент, можете ли вы хотя бы приблизительно сказать, чем вызвано ваше улучшение самочувствие?
-Таблетками, которые вы прописали.
Психиатр аж подскочил на месте, не в силах скрыть улыбку:
-Вы всё же решились их принимать? — Седов кивнул, — вы же понимаете, какой это большой прогресс?
Егор улыбнулся и начал вставать:
-В любом случае, я рад, что вы пришли. Вот ваш больничный.
-Больничный?
-Ну да, вы же отсутствовали на работе две недели.
-Я разве не уволен?
-Как вы можете быть уволены? Вы болеете. Две недели назад ваша болезнь обострилась, и вы не могли работать, а сейчас вы явно идёте на поправку.
-Но…
-Никаких но, послезавтра приступайте к работе!
Егор ничего не ответил и вышел из кабинета.
У него на лице была пугающая улыбка, которая могла означать как высшую степень удивления, так и жажду убить первого встречного, но он был рад. Новая жизнь складывается отлично.
-Эй, — он помахал рукой пустому зеркалу перед выходом, — неужели ты не выйдешь, чтобы за меня порадоваться.
-Нет, — донесся тихий голос из зеркала.
-Да ладно тебе, ну сколько можно-то?
-Отвали.
Егор вздохнул и вышел из клиники.
Tempora mutantur, et nos mutamur in illis
***
Две недели назад.
-Привет, — отражение сделало шаг к Седову с хищной улыбкой, обнажив зубы.
-Значит я сошел с ума?
-Нет, не сошёл, но скоро это для тебя не будет иметь значения.
-Что изменится?
-Неужели ты не догадываешься?
-Ты про то, что ты собираешься меня убить и занять моё место? Это было очевидно еще с того момента, как я начал тебя замечать.
-И тебя это ни капли не волнует?
-Посмотри на мою жизнь. Ты же моя тень, да?
-Ну… да… — отражение облокотилось о ванну.
-Значит ты видел всё, что со мной происходит. Видел, какая дерьмовая моя жизнь. Думаешь меня напугает то, что ты хочешь меня убить? Да я ведь сам об этом подумывал, только духу не хватило, а тут приходишь ты! Если меня убьешь ты, то это же замечательно! Это решение всех проблем. Вообще всех, даже тот один процент моей личности, который сохраняет где-то в глубине моей башки религиозность, будет счастлив: если ад существует, то я туда не попаду, ведь если тебя убивает твоё отражение — это не суицид. Или суицид?
-Подожди, — замахало руками отражение, улыбка спала с его лица, — не может же всё быть настолько хреново!
-Нет, конечно… Всё еще хуже! Единственный человек, который для меня что-то значил, меня покинул…
-Давай вот только Ольгу сюда не приплетай, уже много времени прошло. Ты только из-за неё и страдаешь.
-…у меня проблемы с головой, я остался без работы. – продолжил Егор, игнорируя реплику отражения, — Я жалкий и ничтожный человек, который ни на что не способен, который всё равно долго не проживёт.
Отражение замялось.
-Почему ты так говоришь? Я ведь следил за твоей жизнью. Знаю все малейшие детали. Где не было зеркал, была тень. От меня не скрылось ничего. У тебя хорошая жизнь. Тебе не на что жаловаться! Кроме того, ты даже с ума не сошел. Я вполне себе реален.
-Хорошая? У тебя будет возможность проверить! Ты уже придумал, как будешь меня убивать? Утопишь? Пырнёшь ножом? Выкинешь из окна? — лицо Егора выражало маньяческий восторг.
Он ощущал себя алхимиком, который нашел как трансмутировать железо в золото. Перед Седовым открывались восхитительные просторы, а если точнее — закрывались. Наконец-то всё может закончиться!
-Подожди, но что ни так-то? Я ведь всё видел, вообще всё…
-Видел? Да нихрена ты не видел! Ты наблюдал за моей жизнью, будто смотришь телевизор. Какие-то персонажи что-то делают, падают — смешно, встают — хорошо, не встают — и ладно. Теперь попробуй сам пожить… в этом… в общем, скоро ты всё поймёшь сам.
-Я…
-Давай сразу введу тебя в курс дела: можешь попробовать замутить с Ксюшей, но она вроде положила глаз на Дамира. Если пошлёт, то быстро поймёшь каково быть мной, хотя, лучше сказать, когда пошлёт. Если вдруг на работе станет грустно — можешь пойти поговорить к Женей, программист он слабенький, потому нагружают его не сильно. Да, он зануда, иногда несёт полнейший бред, но зато всегда рад поговорить. Пиво в холодильнике, правда от него у тебя всегда будет утром болеть голова, даже если выпил немного. Настроение тоже потом будет хуже, но в потоке помогает. Если вдруг будет плохо, но недостаточно, чтобы пить алкоголь и жертвовать завтрашним днём, то можешь бахнуть валерьянку, но смотри не переборщи. Передоз от валерьянки крайне неприятный. С соцсетями, думаю, сам разберёшься…
Отражение попятилось к зеркалу.
-Эй… Ты куда? – закричал Егор.
-Обратно!
-Что же мне теперь делать? – Седов осел на землю.
-Взять себя наконец в руки, тряпка! — сказала тень и скрылась в зеркале.
Егор посмотрел на своё отражение:
-Подожди, а ты разве не останешься?
-Нет, спасибо.
-Может мы хотя бы ненадолго поменяемся?
-Нет, не нужно. Я передумал.
-Давай хотя бы поговорим. Ты ведь единственный, кто меня понимает…
Отражение начало отдаляться, пока полностью не исчезло. Егор смотрел в зеркало, где он не отражался:
-Ты же вернёшься?
Тишина.
-Эй…
-Блять… — выругалось отражение, не появляясь на глаза, — да, вернусь, но при условии, что мы больше никогда не будет разговаривать.
-Договорились, а когда?
-Мне нужно время.
-Сколько?
-ДА НЕ ЗНАЮ Я, ОСТАВЬ ТЫ МЕНЯ ПОКОЕ! — настала тишина, а затем донёсся отдалённый голос. — Приведи, наконец, свою жизнь в порядок.
